— Вы можете как-нибудь доказать, что это муж просил вас егокупить?

— Нет.

— И сколько же вы купили?

— Достаточно, чтобы отравить тысячу мужей.

— Где этот мышьяк сейчас?

— Когда я поняла, что после смерти Эзры проводят какое-торасследование — ну, выясняют, умер ли он естественной смертью, я запаниковала иразыскала эту коробку. Я подумала, что мне стоит показать, что она нераспечатана и находится в том же состоянии, в каком я ее привезла.

— И показали?

— Нет.

— А что случилось?

— Кто-то разрезал обертку и взял из коробки часть мышьяка.

— Много?

— Не могу сказать. Какую-то часть.

— И что вы сделали?

— Высыпала остальное в сточную канаву и сожгла коробку.

— Это неосмотрительно. Они ведь могут установить фактпокупки.

— Я знаю. Теперь-то я знаю, а тогда не сообразила. Но когдая увидела, что часть мышьяка отсутствует, вы же понимаете, что я подумала!

— Ну ладно. А кто вас шантажирует?

— Его фамилия Бастион, Джером К. Бастион.

— Он сейчас здесь?

— Да, где-то здесь, на острове.

— Где именно?

— Не знаю. Ни в одной из гостиниц такого нет. И втуристическом бюро про него не знают.

— А Селму вы не знаете?

— Никогда про него не слыхала.

— Как с вами связывается Бастион?

— Называет мне место встречи.

— По телефону?

— Да.

— И давно он здесь?

— Наверно, около месяца.

— А вы давно приехали?

— Пару месяцев назад.

— Когда вы с ним встречались в последний раз?

— Около двух недель назад.

— И что вы ему сказали?

— Я дала ему понять, что со мной можно вести переговоры ичто если он отдаст мне все улики, то я могла бы заплатить ему — может быть, нетак много, как он просит, но вполне приличную сумму.

— А у него есть улики?

— Он утверждает, что есть.

— И теперь шантажист пытается заполучить письма, которые выписали Норме?

— Да.

— Стало быть, вы обещали Бастиону деньги?

— Я сказала, что постараюсь найти некоторую сумму.

— И после этого он оставил вас в покое?

— Он знает, что я ищу эти деньги.

— И вы намерены ему заплатить?

Она вызывающе посмотрела на меня и ответила:

— Если не смогу избавиться от него другим способом.

— Так вы отравили своего мужа или нет?

— Вы мне не верите?

— Я бы не хотел отвечать на этот вопрос. Отравили или нет?

— Нет.

Я помолчал, потом сказал:

— Обещайте мне одну вещь.

— Какую?

— Что вы не заплатите шантажисту ни цента.

— Вы считаете, так лучше?

— Да.

— Хорошо. Обещаю.

— И никому не скажете, что беседовали со мной.

— Хорошо.

Я пригубил виски и обвел глазами комнату. Мне почему-топоказалось, что одна из картин, висевших на стене, не вписывается в общий стильинтерьера. Я подошел и сдвинул ее в сторону. В стене за картиной былапросверлена аккуратная круглая дырочка величиной с серебряный доллар, в глубинекоторой безошибочно угадывалась сетчатая головка микрофона.

Я подал знак Мире и Норме. Они подошли и, толкая друг друга,стали заглядывать мне через плечо, вытягивая шеи.

Мира, у которой от изумления перехватило дыхание, чуть непотеряла равновесие и схватила меня за руку. Я поддержал ее за талию;действительно, у нее под халатом ничего надето не было.

Норма налегла на меня всем телом, оперлась рукой о мое плечои ошарашенно прошептала:

— Дональд!

Очень аккуратно, стараясь не издать ни малейшего звука, явернул картину на место и сказал:

— Ну вот. Такие-то дела.

— Но… но откуда он может идти? — прошептала Мира. Я приложилпалец к губам, потом довольно громко спросил:

— Мира, где здесь комната для мальчиков?

Она прыснула.

— Вот сюда.

Я нарочито громко хлопнул дверью и, притянув Миру поближе,прошептал ей на ухо:

— Разговаривайте о чем-нибудь без остановки — о путешествииНормы или о чем угодно. Разговаривайте обо мне, разберите меня по косточкам,задайте мне жару. Вообще, болтайте без умолку. Я должен выяснить, подслушиваютнас или только записывают.

Я, конечно, дал маху, как самый наивный, легкомысленныйлюбитель! Нужно было осмотреть комнату раньше, до того, как девицыразговорились.

Наличие микрофона говорило о многом. Ясно, что теперь мы вловушке. Если его установила гавайская полиция, сотрудничающая с полициейДенвера, то мы погибли: они уже сегодня выдадут ордер на арест Мириам Вудфорд,и Эдгар Ларсон может готовиться к триумфальному возвращению на материк.

Если микрофон — дело рук шантажистов, то мы теперьоказываемся в их власти, конечно, при одном условии — что запись попадет к ним.

Я вышел в холл по соседству с гостиной, пододвинул стул истал искать провода. Они оказались запрятаны очень тщательно: по простенкуподнимались к лепному карнизу, а дальше шли поверх этого карниза. Двигаясьвдоль проводов, я в конце концов нашел-таки магнитофон, запрятанный подполовицами на маленьком крыльце заднего служебного входа.

Я отсоединил микрофон, выключил магнитофон и вытащил его насвет, чтобы получше рассмотреть. Это был специальный магнитофон с большимибобинами, какими пользуются в профессиональных студиях звукозаписи. В обычныхлюбительских магнитофонах скорость записи в два раза меньше, чем в студиях;если не требуется высокое качество звучания, то скорость можно снизить вдвое, ав некоторых небольших аппаратах — даже в четыре раза.

Этот же магнитофон был низкоскоростной с большими бобинами;мощные элементы питания обеспечивали длительную работу. По моим прикидкам,одной бобины должно было хватать часов на шесть работы.